НОВОДЕВИЧИЙ МОСКОВСКИЙ В ЧЕСТЬ СМОЛЕНСКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ

По всей видимости, Н. м. м. был задуман как обетный монастырь в походе на Смоленск в 1514 г. во время русско-литовской войны 1512-1522 гг. По предположению В. Д. Назарова, ссылающегося на летописный текст, продолжающий Типографскую летопись (ПСРЛ. Т. 24. С. 222), первоначально обитель задумывалась как мужская на территории московского посада (Назаров В. Д., Рыков Ю. Д. Новодевичий мон-рь: Введение // АРГ: АММС. С. 269), однако в 1523 г., когда Василий III решил расстаться со своей 1-й женой С. Ю. Сабуровой (см. София, прп. Суздальская), статус мон-ря был изменен на женский. Согласно гипотезе В. В. Кавельмахера и Назарова (с разной аргументацией), это изменение и перенос места строительства с посада за пределы города были связаны с тем, что развод и последующий постриг Соломонии замышлялся как добровольный акт, а специально отстроенный мон-рь должен был стать местом ее «царственного» размещения (Там же).

Согласно духовной записи 1523 г. вел. кн. Владимирского, Московского и всея Руси Василия III Иоанновича, он дал обет основать жен. обитель: «…с Божиею волею достал своеи отчины города Смоленьска и земли Смоленьские, и яз тогды обещал поставити на Москве на посаде девичь манастырь, в нем храмы во имя Пречистые да Происхождение честнаго креста и иные храмы. А которые храмы в том манастыре поставити, и яз тому велел написати запись диаку своему Труфану Ильину своею рукою да дати печатнику своему Ивану Третьякову» (АРГ: АММС. С. 293). Опасаясь, что «того манастыря при своем жывотѣ» не успеет достроить, великий князь приказал казначеям и приказным людям закончить строительство обители, на ее содержание определил одно или два больших села, а на возведение выделил «три тысячи рублев денег» (Там же).

Основание Новодевичьего мон-ря. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV.232. Л. 862)

Строительство деревянного монастырского комплекса началось весной 1525 г. и было завершено, вероятно, к концу строительного сезона (т. е. к осени того же года) (Там же. С. 268). Наиболее подробная запись об основании обители содержится в Постниковском летописце, составленном в 40-50-х гг. XVI в.: «Тое же весны поставишя Новой монастырь Девичь у града Москвы за посадом близ монастыря святого Савы, а в нем церковь пречистыя богородици Одегитрия да Произхождение честнаго креста, да Прохор, и Никанор, и Тимон, и Пармена, да теплая церковь святый Амбросей Медиоламский, а вне монастыря церковь Усекновения Ивана Предтечи» (ПСРЛ. Т. 34. С. 15). Посвящение храмов новой обители было неслучайным. Торжественный въезд Василия III в Смоленск состоялся 1 авг. 1514 г. Вел. князь, как потомок Палеологов, уделял особое внимание визант. составляющей церковного праздника этого дня - Происхождения (изнесения) честных древ Животворящего Креста Господня, а также дня памяти Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» (28 июля). Триумф Василия III, входившего в освобожденный от латинян Смоленск, напоминал описанный в визант. источниках триумф имп. Михаила VIII Палеолога при его вступлении вслед за иконой Божией Матери «Одигитрия» в Константинополь 15 авг. 1261 г. В текстах рус. Прологов тема праздника 1 авг. сохраняла визант. имп. мотивы и была представлена как объединяющее вел. князя Московского и визант. императора шествие с иконой и крестом (Плюханова. 2016. С. 374-385). В месяцеслове Троицкой Псалтири c восследованием (датируется Б. М. Клоссом 1528 г.) под 28 июля наряду с празднованием апостолов Прохора и Никанора указано празднование «Сретение Пресвятыя Владычици Смоленьскыя» (Там же. С. 387). Возможно, это 1-е упоминание праздника 28 июля, к-рый отмечен именно как Сретение Смоленской иконы Божией Матери и связан не с проводами иконы в 1456 г., а именно с победой Василия III и взятием Смоленска в 1514 г.

В 2017 г., в ходе археологических раскопок в Н. м. м., впервые при исследовании московских мон-рей были открыты фрагменты первоначальной ограды, к-рую безуспешно искали начиная с 50-х гг. XX в. (ранее в мон-рях Москвы не находили следов традиц. дерево-земляных укреплений). Огражденная территория составляла около 110 м с юга на север (вдвое уже современной), возможная протяженность ограды с запада на восток - 130-150 м. Т. о., первоначальная площадь Н. м. м. составляла 1,5-2 га (ныне около 6 га). Линия ограды шла прямо, что указывает на вероятность регулярного характера ранней застройки. В состав ограды входила легкая деревянная конструкция без обваловки, но с мелким рвом (глубиной 1,5-2 м), далеко отстоявшим от нее. Вместе с ним ограда образовывала широкую полосу около 9,5 м (3,5 м стена, почти 3 м берма, около 3 м ров). Не исключено, что ров и стена ограждали изначальную территорию Н. м. м. в разные периоды XVI в.

В Типографской летописи содержится указание на то, что «приведоша из Суздаля от Покрова Пречистыя старицу Олену Дѣвочкину на строительство, а с нею приидоша 18 стариц. И церковь свящали июля» (ПСРЛ. Т. 24. С. 222). В Степенной книге обитель названа «общей», т. е. общежительной, что во многом определило ее уставные нормы и правила (Степенная книга. 2008. С. 314). 28 июля 1525 г. список Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» был перенесен в Н. м. м. крестным ходом из Благовещенского собора Московского Кремля. В «Слове об иконе чудотворней Пресвятыя девы Богородицы… зовомыя Смоленской» иером. Кариона (Истомина) после подробного описания событий 1456 г. помещен рассказ о совершавшемся 28 июля крестном ходе из «самого царствующего града, со Кресты и со святыми иконами... в собрании всякого чина… в сие обители Пресвятые Богородицы на всякое лето даже до ныне» (ГИМ ОР. Чуд. № 300. Л. 22).

После отказа Соломонии (Сабуровой) от добровольного пострига летом-осенью 1525 г. Н. м. м. тем не менее сохранил статус придворной обители. 18 авг. 1549 г. в ц. святых праведных Иоакима и Анны в Н. м. м. была крещена дочь царя Иоанна IV Васильевича Грозного Анна (ПСРЛ. Т. 13. С. 158), а в 1550 г. ее погребли в обители. Эти события придали Н. м. м. статус династического монастыря (в дальнейшем подкреплен добровольным уходом сюда кнг. Ульяны (Иулиании) Димитриевны в 1564 и царицы Ирины Феодоровны в 1598). 21 мая 1562 г. царь Иоанн IV Васильевич Грозный заезжал на молитву в Н. м. м., отправляясь в Полоцкий поход 1562-1563 гг. (Там же. Т. 29. С. 298). В период опричнины, 28 июля 1568 г., на торжественной службе в соборе Н. м. м. во время престольного праздника в честь Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» произошел серьезный конфликт между царем и митр. Московским и всея Руси свт. Филиппом II (Колычевым), после к-рого разгневанный царь покинул службу (Зимин. 1972. С. 163), а митрополит вскоре лишился своей кафедры, а затем был убит.

24 мая 1571 г. Н. м. м. сгорел во время пожара, возникшего по причине набега на Москву крымского хана Девлет-Гирея I; непоправимый ущерб был нанесен архиву и б-ке обители. В краткой летописи Игнатия Зайцева, помещенной в Часослов с восследованием XVI в., записано, что войска хана «и села и Новый монастырь, и Крутицы выжьгши в четверток в Вознесениев день, и посады пожьгли на завтрие в пяток, и прочь пошли» (Зимин. 1950. С. 21-22).

Особое место Н. м. м. занимает в истории воцарения в 1598 г. Бориса Феодоровича Годунова. Автор Пискарёвского летописца упоминает о происходивших в Н. м. м. перед смертью царя Феодора Иоанновича знамениях, к-рые якобы предшествовали пострижению в обители царицы Ирины Феодоровны; он упомянул: о появлении в Н. м. м. галки - «аки голубь бел»; о начале великой бури: «...не бысть такова; а пришла с Воробьевой горы прямо на манастырь в ворота, верхи и кресты посламало со всей церкви и кельи многие рвала и роскрыла, и ворота святые железные выломило и свело затворы вместо, аки луб; и оттоле буря шла к Москве…»; о пожаре, в к-ром сгорели все монастырские кельи, службы и запасы (ПСРЛ. Т. 34. С. 204). Согласно Новому летописцу, после погребения царя Феодора Иоанновича царица Ирина Феодоровна 15 янв. «не ходя в свои царскiи хоромы, повелѣ себя государыня отвести простымъ обычаемъ в пречестный монастырь пречистые Богородицы честнаго Ея Одигiтрия, еже зовется Новый монастырь, от града Москвы пять поприщъ» (Там же. Т. 14. С. 49-50). В Н. м. м. в тот же день царица приняла монашеский постриг с именем Александра и не покидала обитель до самой смерти, «церковь поставлена была у ней, государыни, у угла келейнова» (Там же). После окончательного решения Земского собора от 17 февр. 1598 г. о выдвижении Бориса Феодоровича Годунова кандидатом на престол, на Сырную неделю (21 февр.), состоялся крестный ход с честными крестами и св. иконами, в т. ч. с Владимирским образом Божией Матери. Народ «пѣша молебны и молишася царицѣ Александрѣ на многъ часъ» дать им на царство своего брата (Там же), причем летописец подчеркнул, что позже этот крестный ход ежегодно проводился «до приходу Ростригина» (Там же). Борис Феодорович Годунов слова сестры «не преставил», дав согласие на свое избрание. 1 сент. представители сословий во главе с патриархом Московским и всея Руси свт. Иовом вновь били челом в Н. м. м. царице-инокине, а та в свою очередь сказала брату, чтобы он «свершил свое царское достояние».

В Смутное время, в 1606 г., для защиты Москвы во время восстания Болотникова в Н. м. м. были размещены верные царю Василию Иоанновичу Шуйскому полки смолян (ПСРЛ. Т. 14. С. 72). Позднее, в 1610 г., при избрании на рус. престол королевича Владислава Вазы по договору между патриархом Московским и всея Руси сщмч. Ермогеном и Семибоярщиной с гетманом С. Жолкевским в Н. м. м. разместили 4 хоругви (Я. Хлюского, Я. Хречинина, Ошаньского и Котовского). При подходе к Москве войск Первого ополчения Н. м. м. в мае 1611 г. оказался в осаде, за овладение им периодически возобновлялись боевые действия. Штурмом обители руководил И. М. Заруцкий, которому противостояли смешанные наемные войска, состоявшие из литовцев, казаков и 560 немцев, служивших полякам (Ист. описание. 1885. С. 15). В их состав входили также 2 польск. конные роты. В июне 1611 г. Н. м. м. был взят, «и инокинь изъ монастыря выведоша въ табары и монастырь разориша и выжгоша весь, старицы же послаша въ монастырь въ Володимеръ» (ПСРЛ. Т. 14. С. 113). Однако вскоре части Первого ополчения были вынуждены оставить обитель. Во время похода сил Я. П. Сапеги за продовольствием (4 июля - 4 авг.) отрядам Первого ополчения удалось вновь отбить Н. м. м. 24 сент. к Москве подступил корпус вел. гетмана литовского Я. К. Ходкевича, что вынудило ополченцев покинуть Н. м. м. и сжечь его.

Вид Новодевичьего мон-ря. Раскрашенная литография Ш. К. Башелье по рис. Н. П. Ор-лова. 1846 г.

Разрушенный Н. м. м. был восстановлен вскоре после воцарения Михаила Феодоровича. Об этом можно судить по тому, что уже на Светлой неделе, 22 апр. 1617 г., у царя в Н. м. м. «был стол» (Дворцовые разряды. Т. 1. Стб. 270). В условиях подготовки похода польск. королевича Владислава на Москву и его осуществление в 1617-1618 гг., а также для защиты мон-ря от возможных крымских и ногайских набегов создавались гарнизоны стрельцов, усиленные за счет поселенцев монастырской слободы. Так, в 1618 г. было назначено к службе «в Девичьем монастыре 353 человека» (Ист. описание. 1885. С. 16). После возвращения в 1619 г. из польск. плена патриарх Московский и всея Руси Филарет служил в Н. м. м. литургии, панихиды, молебны, одаривал отдельных монахинь книгами, иконами, трапезой с праздничного стола. После Смутного времени Н. м. м. сохранил статус придворной столичной обители, но фактически утратил близкие связи с царствующей династией. При этом первые цари дома Романовых с особой пышностью праздновали дни в честь Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» (Там же. С. 17-22). Двухдневные торжества привлекали множество народа и выливались в народные гуляния на Девичьем поле (Там же. С. 17).

С весны 1673 г. в Н. м. м. под стражей нек-рое время содержалась одна из виднейших представительниц старообрядчества боярыня Ф. П. Морозова. В сент. 1689 г. обитель стала постоянным местом пребывания царевны Софии Алексеевны, к-рая после стрелецкого восстания 1698 г. была насильственно пострижена в монахини с именем Сусанна (перед смертью в 1704 пострижена в схиму с именем София). Казни участников восстания 1698 г. прошли в т. ч. и под стенами Н. м. м. (Богословский. 2007. Т. 3. С. 31-145). В Н. м. м. проживали (без принятия пострига) царевны Евдокия Алексеевна (1650-1712), Екатерина Алексеевна (1658-1718) и Мария Алексеевна (1660-1723), позднее переехавшая в С.-Петербург.

В связи с восстанием 1698 г. насельницы Н. м. м. оказались под подозрением у царя Петра I. 26 мая 1702 г. он издал указ, по к-рому ворота жен. мон-рей Москвы должны были постоянно держаться закрытыми, возможность свидания монахинь с родственниками была сильно ограничена, а сами встречи проходили под надзором (Забелин. 1884. Стб. 806-807). Текст указа был прибит на воротах мон-ря.

В 1720 г. царь Петр I пожаловал в память о царевне Екатерине «дворец ее государской» игум. Олимпиаде (Каховской) с сестрами (Вкладная книга 1674-1675 (7183) г. 1985. С. 210). В 1724 г. по указу императора в Н. м. м. был построен корпус для воспитания девочек-сирот, просуществовавший 20 лет. На плане мон-ря 1724 г. здания приюта обозначены как «шестнадцать каменных келий недостроенных» (Ист. описание. 1885. С. 33-34). В кельях проживали 252 девочки, к-рых питомицы брабантских мон-рей обучали плетению кружев. Примерно в то же время близ Н. м. м. были созданы приют для военных инвалидов и около житного двора богадельня на 20 чел. (Там же).

В 1727-1731 гг. в Н. м. м. жила освобожденная из Шлиссельбургской крепости 1-я жена Петра I бывш. царица Евдокия Феодоровна (урожд. Лопухина; в монашестве Елена), которой Верховный тайный совет назначил специальное содержание (Ист. описание. 1885. С. 35). В 1739 г. бывш. царица Имерети инокиня Елисавета попросила убежища в России и по распоряжению Кабинета Его Императорского Величества ей было предложено поселиться в Н. м. м., где следовало «отвесть ей в оном две пристойные кельи, и при ней быть из приехавшей с нею свиты женского пола четырем человекам, пищу и прочее к содержанию давать ей из того монастыря против пяти стариц, а служительницам ее четырем - каждой против одной монахини» (ОДДС. Т. 19. С. 406-409). В XVIII в. в Н. м. м. содержались монахини, обвиненные в гражданских преступлениях, и женщины «для обращения от раскола» (Там же. Т. 14. С. 598-599; Т. 15. С. 599-600; Т. 16. С. 50).

Начиная со 2-й трети XVIII в. Н. м. м. постепенно утратил статус придворного мон-ря. После секуляризации церковных имуществ 1764 г. обитель отнесена к 1-му классу, его устав утратил признаки общежительности: была упразднена общая трапеза, монахини, поступая в монастырь, покупали или строили кельи на свои деньги или получали пустующие кельи, но их ремонт осуществляли на собственные средства. Сократилось число монастырских послушаний; часть работ (шитье, вышивка и др.) производилась за свой счет (Петров. 1994. С. 45).

Смоленская икона Божией Матери, с двунадесятыми праздниками. Сер. XVI в., рама — 1685 г. (Смоленский собор Новодевичьего мон-ря)

В 1772 г. архиеп. Тверской и Кашинский Платон (Левшин; впосл. митрополит) подтвердил право Н. м. м. на проведение крестных ходов: в Светлый понедельник, в Светлый пяток - в день празднования иконе Божией Матери «Живоносный Источник», 13 мая - в день мц. Гликерии (в память об основании обители) (Там же. С. 49). В кон. XVIII в. мон-рь сильно пострадал от 2 крупных пожаров - 1788 и 1796 гг. (Там же. С. 58-59).

Тяжелые испытания выпали на долю Н. м. м. в 1812 г. В конце авг. вместе с отступавшей русской армией в Москву прибыла чудотворная Смоленская икона Божией Матери «Одигитрия» (Ист. описание. 1885. С. 109). По благословению управляющего Московской епархией еп. Августина (Виноградского) в Н. м. м. был отслужен молебен, после к-рого икону обнесли вдоль монастырских крепостных стен (Там же). По распоряжению Синода ризница мон-ря была вывезена на подводах игум. Мефодией (Якушкиной) в Вологду (Там же. Прил. 7. С. L). Начиная со 2 сент. под стенами мон-ря появлялись отряды наполеоновских войск, 8 сент. обитель была ими занята. В Н. м. м. разместилось ок. 2 тыс. чел. из корпуса маршала Л. Н. Даву под командованием полковника М. Задера. Все здания церквей, кроме Смоленского собора, были заняты солдатами; монахиням оставили 3 кельи (по др. данным - 5). При этом поведение иноземных солдат в Н. м. м. было относительно спокойным. После посещения мон-ря 25 сент. имп. Наполеоном I Бонапартом здания и крепостные стены обители стали приспосабливать под армейские склады (Там же. С. LV). С этой целью была взорвана ц. Усекновения главы Иоанна Предтечи (XVI в.) за оградой мон-ря, заложены монастырские ворота и произведены разрушения на крепостных стенах (Там же). Части франц. армии покинули Н. м. м. в ночь на 9 окт., перед отходом подготовили к взрыву Смоленский собор и монастырские церкви. Героическими усилиями монахинь во главе с казначеей Саррой (Николаевой) и со свящ. Алексием Гречищевым древняя обитель была спасена от уничтожения (Там же. С. 38). По благословению еп. Августина в ц. Успения Пресв. Богородицы был освящен придел во имя ап. Иакова Алфеева, на день памяти которого пришлось избавление Н. м. м. от неприятеля (в этот день, 9 окт., в Н. м. м. стал ежегодно совершаться крестный ход) (Там же).

Вплоть до учреждения в России в 1866 г. жен. тюрем Н. м. м. выполнял функции исправительного учреждения. Количество женщин, заключенных в обитель за разного рода преступления, менялось и составляло 12 чел. (90-е гг. XVIII в.), 51 чел. (30-е гг. XIX в.), 72 чел. (50-е гг. XIX в.) (Ретковская. 1956. С. 23).

Летом 1853 г. Н. м. м. посетил принц Нидерландов Фредерик (Вильгельм Фридрих Карл) с женой Луизой и дочерью Марией.

Начиная с сер. XIX в. в мон-ре действовали благотворительные учреждения, существовавшие на частные пожертвования. В 1853 г. богоугодное заведение для 12 престарелых вдов и сирот основала А. И. Нефедьева (Петров. 1994. С. 68). На средства статского советника П. М. Губина в память о его умершей жене в 1857 г. в перестроенных кельях вблизи ц. свт. Амвросия Медиоланского была устроена богадельня для 20 престарелых монахинь и послушниц (Он же. С. 70-71; Ист. описание. 1885. С. 66, 119-120). На средства жертвователей (А. А. Ахлебаева, П. П. Писемского, Н. П. Засецкого, Губина) указом Московской духовной консистории от 14 февр. 1861 г. в Н. м. м. была вновь введена общая трапеза (восстановлена для всех монашествующих 24 июля 1862) (Ист. описание. 1885. С. 119-120). В 1871 г. у колокольни мон-ря было построено 2-этажное здание, в котором на средства Н. П. Филатьевой, вдовы сенатора В. И. Филатьева, было устроено уч-ще для 12 девочек-сирот (в 1875 его устав был утвержден Синодом) (Петров. 1994. С. 75-76; Ист. описание. 1885. С. 119-120).

В 1865 г. в Н. м. м. в отдельных каменных палатах была открыта больница (на 8 основных коек и 2 запасные). Помещение больницы состояло из сеней, приемного покоя, комнаты врача, ванной комнаты, 3 палат, аптеки и комнаты смотрительницы. Три раза в неделю в больницу приезжал городской врач, постоянно при ней как фельдшер оставалась одна из монахинь; лекарства для больницы закупали в городе. В архиве монастыря сохранились документы о больничных расходах вплоть до 1918 г. (Петров. 1994. С. 73-74).

С 60-х гг. XIX в. в Н. м. м. существовала рукодельная мастерская. В 1885 г. игум. Антония (Каблукова) обратилась к епархиальным властям с просьбой создать при ней живописную школу. В 1886 г. такая школа была открыта, сестры обители обучались в ней под рук. академика живописи В. Д. Фартусова (Петров. 1994. С. 80). На монастырские средства для школ были построены деревянные на каменном фундаменте 2-этажные здания. При участии вел. кнг. прмц. Елисаветы Феодоровны были отобраны художественные работы монахинь и послушниц Н. м. м., в 1893 г. представленные на Всемирной Колумбовой выставке в Чикаго, а в 1900 г.- на Всемирной выставке в Париже (Кузнецова. 2002. С. 171-175). В 1904 г. рукодельницы Н. м. м. принимали участие в первой Всероссийской выставке монастырских работ и церковной утвари в С.-Петербурге. В 1917 г. в рукодельной и живописной мастерских состояло 45 сестер.

Начиная с 1892 г. Н. м. м. участвовал в деятельности Елисаветинского благотворительного об-ва по призрению детей-сирот (Смирнова. 2000). Позднее мон-рь регулярно принимал на содержание девочек-сирот: напр., в 1912 г. было принято 5 девочек-сирот (Там же. С. 265).

В 1896 г., во время торжеств по поводу коронации имп. Николая II, Н. м. м. вместе с др. мон-рями Москвы участвовал в проведении благотворительных обедов для женщин из беднейших слоев населения. Ежедневно с 6 по 26 мая в обители накрывали столы на 500 чел. (Петров. 1994. С. 81). В 1899 г. по прошению игум. Антонии (Каблуковой) в Н. м. м. была организована однолетняя церковноприходская школа; в 1902 г. в ней обучалось 54 девочки (Там же). Весной 1900 г. Н. м. м. удостоился посещения имп. Николая II и имп. Александры Феодоровны (Там же).

В годы первой мировой войны мон-рь оказывал помощь монахиням и духовным лицам, бежавшим с территорий, где развернулись военные действия; их размещали в принадлежавших монастырю домах (Петров. 1994. С. 86). В 1914-1917 гг. обитель ежемесячно перечисляла средства в Романовскую больницу и Покровскую общину сестер милосердия на содержание раненых воинов. Монахини ухаживали за ранеными в университетских клиниках, шили белье для армии (Там же).

22 сент. 1917 г. в Н. м. м. был создан домовый комитет под председательством игум. Леониды (Озеровой) (ГИМ ОПИ. Ф. 596. Д. 17635). С 1918 г. власти Москвы начали закрывать действовавшие в Н. м. м. школы и приюты, жилые помещения отводились под ясли, прачечные и общежития. Весной 1918 г. свободные помещения в мон-ре заняла школа военных курсантов, которая к лету 1919 г. была оттуда выведена (Трутнева. 2002. С. 193). 14 дек. 1918 г. совет правосл. общины при Н. м. м. направил письмо в Коллегию отдела музеев и охраны памятников старины и искусств Наркомпроса с просьбой «принять под охрану памятники старины и искусства, находящиеся в храмах, зданиях, учреждениях и на кладбище сего монастыря, в чем и выдать охранное удостоверение». В 1919 г. помещения мон-ря стало занимать общежитие рабочих Гознака, переведенное из Петрограда (Там же). В 1919-1920 гг. Н. м. м. был тщательно обследован комиссией по приему церковного имущества. В 1921 г. его жилые помещения перешли в ведение жилищного отдела Главного управления коммунального хозяйства НКВД РСФСР (Бойко. 2012. С. 101). В 1922 г. Н. м. м. был официально закрыт.

Строительницей и 1-й игуменией Н. м. м. стала прп. Елена (Девочкина; 1525 - ранее 18 нояб. 1547), к-рая длительное время почиталась в обители как местночтимая святая. Уже в начальный период существования мон-ря среди его насельниц были представительницы известных княжеских, старинных московских боярских и дворянских родов, в т. ч. инокини Варсонофия (в миру кнг. Евфросиния Дмитриевна Небогатая, урожд. Левашова), Евфросиния (в миру Анна Коурова; † вероятно, ранее 1538), Евникия (Судимантова); Евпраксия (в миру кнг. Ульяна Андреевна Кубенская, дочь угличского кн. Андрея Васильевича Большого Горяя, двоюродная сестра вел. кн. Московского Василия III Иоанновича); Феодора (в миру Федосья Языкова), Марфа (в миру Мария Сабурова, вдова боярина А. В. Сабурова), Александра (в миру Елена Челяднина, вдова боярина И. А. Челяднина).

Смоленский собор. Сер. XVI в. Фотография. 10-е гг. XXI в.

В нояб. 1547 г. Елена (Девочкина) составила духовную грамоту (сохр. в составе копийной книги 1684 г., напутствие сестрам и буд. монастырским властям (АРГ: АММС. С. 298-303)). Духовная грамота прп. Елены стала одним из самых ранних документов, содержавших уставные требования в рус. жен. мон-рях. В частности, в ней отражен общежительный идеал внутреннего устройства обители, призыв стариц к чинному и прилежному отношению к церковным службам и песнопению, благоговению к облачению («А по манастырю бы, госпоже, у вас сестры без манатеи не ходили, чину монастырского не теряли») (Там же. С. 301). В мон-ре устанавливалась общая трапеза, во время к-рой подобало «ясти с молчанием и с молитвою и внимати сущему ту чтению» (Там же. С. 300), а по кельям «ни столов, ни питья, ни ѣствы не держали» (Там же). «Такожде в ручных дѣлех и во всѣх службах без празнословия, и бес прекословия и без роптания дѣла творити» (Там же. С. 301). В духовной грамоте названы имена «госпож»-стариц (Феофана, Варсонофия, Евпраксия, Александра, Леонида, Ирина, Венедикта, Ирина; Там же. С. 299), к-рые, по всей видимости, входили в разряд старших инокинь в мон-ре. Устав обители позволял инокиням владеть недвижимостью: нек-рые из стариц владели собственными кельями в мон-ре, а также жилыми и хозяйственными постройками в подмонастырской слободе, где проживали их слуги.

Преемницей прп. Елены (Девочкиной) стала игум. Евникия (ранее 18 нояб. 1547-1573), настоятельство к-рой выпало в т. ч. и на время опричнины. Во 2-й пол. XVI в. в Н. м. м. приняли постриг множество представительниц видных княжеских и древних боярских фамилий, среди них - инокини Евпраксия (в миру Ульяна Захарьина), Анисия (в миру кнг. Ксения Трубецкая, вдова служилого кн. М. А. Трубецкого); старица Евдокия (в миру кнг. Анна Золотая; † ранее 1571), инокиня Евпраксия (в миру кнг. Евдокия Золотая); соборная старица (не позднее 1571) и келарь (не позднее 1596 - не ранее 1602) Евдокия (в миру кнж. Мещерская; † после 1603/04); старица Евдокия (в миру Шереметева Екатерина, вдова боярина Н. В. Шереметева; † после 1603/04); Евпраксия (в миру кнг. Серебряная), Александра (в миру кнг. Бельская Марфа Ивановна), соборная старица Марфа (в миру кнг. Мещерская), старица Елена (в миру кнг. Мещерская) и др.

Особо следует выделить пребывание в Н. м. м. первой насельницы из представительниц правящей династии. 30 апр. 1564 г. в обители приняла постриг вдова младшего брата царя Иоанна IV Васильевича Грозного удельного кн. угличского Юрия Васильевича (1532-1563) кнг. Ульяна (Иулиания) Димитриевна: «...княгини Ульяна произволила ея постричи у Пречистые Одигитрия в Новом девиче монастыре. А до монастыря княгиню Ульяну провожал царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии и царица и великая княгиня Мария и царевич Иван и князь Володимер Ондреевичь; а постриг ея Афонасий митрополит всеа Русии, а с Офонасием митрополитом бысть Пимин архиепископ Великого Новаграда и Пскова со освященным собором, а со царем же и великим князем были все бояре, а наречена бысть во иноцех Александра. И повелъ устроити ей до ее пострижения кельи и удоволи ее государь до живота ее городы и волостьми и селы и всякими многими доходы, да и детей боярских и приказных людей да и дворовых людей всяких еи подавал, которым обиход ее всяко ведати, и на ее обиходы повелел устроити в монастыръ и за монастырем погребы и ледники и поварни особые» (ПСРЛ. Т. 29. С. 334). В летописном тексте особо подчеркивалось, что монашество было избрано великой княгиней добровольно, проводы и пострижение совершены торжественно, в сопровождении крестного хода. Назначенного царем содержания и дворового штата могло с избытком хватить на всю обитель. В приходной книге Н. м. м. 1603-1604 (7112) гг. еще встречаются упоминания о монахинях-устюжанках, составлявших некогда в монастыре двор инокини Александры (Приходная книга 1603-1604 (7112) г. 1985. С. 93). За кнг. Ульяной и после ее пострижения сохранилась вдовья часть (2 города - Кременец и Устюжна-Железнопольская с уездами, волость и неск. сел в различных уездах).

Игум. Евникию на посту настоятельницы Н. м. м. сменила игум. Стефанида (не позднее 1574 - не ранее 1586). В этот период в обители приняла постриг 3-я жена скончавшегося 19 нояб. 1581 г. после конфликта с отцом царевича Иоанна Иоанновича, Елена Иоанновна (урожд. Шереметева): «...пострижена в Новом монастыре, во иноцех Леонида, и государь дал ей в вотчину город Лух да волость Ставрову» (ПСРЛ. Т. 34. С. 228).

После перерыва в источниках упоминается игум. Евдокия (Чулкова; не позднее 1597-1599), после к-рой мон-рем до 1602 г. управляла келарь Евдокия (Мещерская). В Смутное время настоятельницами Н. м. м. были Домника (Домникея (Близнецова); не позднее окт. 1603-1612) и Мария (Чирикова; 1613-1615). Из приходной книги Н. м. м. 1603-1604 (7112) гг. известно, что в обители в то время проживали 122 монахини, которым полагалась «годовая милостыня» (Приходная книга 1603-1604 (7112) г. 1985. С. 91). В приходной книге зафиксирован «приход деньгам… годовые милостыни игуменье и старицам...» за 7110, 7111, 7112 (1601/02, 1602/03 и 1603/04) гг. Составлялись списки с именами игумении, келаря, княгинь и боярынь, больших и меньших «крылошанок», рядовых стариц. За «111-м дьяк Василий Нелюбов привез в монастырь государевых милостынных денег и роздал игуменьи, келарю и старицам по рукам 228 рублев и 15 алтын. Игуменье четыре рубли и восемь алтын четыре денги, келарю да 20-ти боярыням да 24-м крылошанкам большим по 2 рубля и по 8 алтын по 4 деньге старице, да 10-ти крылошанкам по рублю старице. Да рядовым 75-ти старицам по пол-2 рубли старице. А не додал в прежний оклад против прошлого 110-го году 37-ми рублев и 21 алтына» (Там же).

По некоторым данным, с 1610 г. в Н. м. м. жили инокиня Марфа (в миру кнж. Мария Владимировна, дочь удельного князя старицкого (с 1566 дмитровского) Владимира Андреевича, вдовствующая королева Ливонии) и инокиня Ольга (Годунова), к-рые в 1611 г. вместе с др. насельницами подверглись ограблению со стороны захвативших обитель казаков И. М. Заруцкого: «...а когда Ивашка Зарудный с товарищами Девичий монастырь взяли, то они церковь божию разорили донага, а других бедных черниц - королеву, дочь князя Владимира Андреевича, Ольгу, дочь царя Бориса, на которых прежде взглянуть не смели. Ограбили донага» (Соловьёв. История. Т. 8. С. 645). В 1615-1620 гг. в обители была насельницей инокиня Елена (в миру царица Мария Петровна (урожд. кнж. Буйносова-Ростовская Екатерина), вдова царя Василия Иоанновича Шуйского), которой царь Михаил Феодорович отправил 40 соболей на новоселье в Н. м. м.

В 1623-1629 гг. игуменией Н. м. м. была Феофания (в миру кнг. Охлябинина (Охлебинина)). В это время обитель по-прежнему оставалась престижным местом для пострига представительниц знатных рус. фамилий. Это подтверждается данными о «присылках» патриарха Московского и всея Руси Филарета в обитель в 1624 г.: «…игумене - голова осетра, келарю - стерлядь телная, старицы царицы матери [по-видимому, речь идет об инокине Марфе (в миру кнг. Мария Васильевна Долгорукова, жена кн. В. Т. Долгорукова и мать царицы Марии Владимировны, 1-й жены (в 1624-1625) царя Михаила Феодоровича (Шведова. 1998. С. 81)] - стерлядь паровая, старицы Колычеве - стерлядь верченая, старицы Куракина - платица телная» (Писарев. 1904. С. 119). В 1625 г. ружное жалованье Н. м. м. составляло: игумении, наместнице - по 4 р. 18 алтын 4 деньги, казначее, соборным 12 старицам да «крылошанкам» и рядовым 116 старицам - 175 р. 28 алтын. Также жалованье начислялось 3 священникам и 3 диаконам и отдельно - 2 священникам и 2 диаконам «в пределах» и «Покровскому попу, что на вратех» (Ист. описание. 1885. С. 22-23). В 1630-1651 гг. игуменией Н. м. м. была Анфиса, в 1655 г. упоминается игум. Иринарха (Тимирязева), позднее, в 1666-1673 гг., возглавлявшая московский Вознесенский жен. мон-рь.

В сер. XVII в., после успешного начала русско-польск. войны 1654-1667 гг., по указу царя Алексея Михайловича в Москву стали переселять насельниц и насельников из православных белорусских и украинских монастырей, попавших в зону боевых действий. Среди них оказалась и часть насельниц оршанского в честь Успения Пресвятой Богородицы женского монастыря во главе с Меланией (Ерчаковой), переведенная в Н. м. м. Оставшаяся часть монахинь оршанского Успенского монастыря во главе с игум. Ираидой (Куракиной) проживала в старом мон-ре (Павловский. 1907. С. 354), а в 1663 г. была переведена в смоленский в честь Вознесения Господня женский монастырь. Сложилась традиция избрания игумений Н. м. м. из числа «кутеинских» стариц или представительниц «смоленского шляхетства», при этом право выбора кандидаток предоставлялось Смоленскому епископу, а чаще других игумениями Н. м. м. назначались монахини «из шляхетского жития и состояния доброго» смоленского Вознесенского монастыря (Ист. описание. 1885. С. 33; Петров. 1994. С. 37).

Одновременно в 50-х гг. XVII в. патриарх Никон перевел в Иверский Валдайский монастырь группу монахов оршанского Кутеинского в честь Богоявления мужского монастыря во главе с игуменом и строителем Иоилем (Трунцевичем). Между Н. м. м. и Иверским Валдайским мон-рем установилась духовная связь: духовниками Н. м. м. во 2-й пол. XVII в. становились в основном монахи Иверского монастыря (Чистякова. 2000. С. 56-57). Первой в ряду «кутеинских» игумений Н. м. м. стала Мелания (Ерчакова), возглавлявшая обитель с 1656 по 1682 г. Очевидец монастырских нововведений Павел Алеппский восхищался укладом и бытом «казацких» монахинь. Отмечая красивый покрой одежд и длину покрывал на лицах, он писал, что царь переселил их в Москву из-за «великой к ним любви своей, равно как царицы и патриарха, и вследствие пристрастия к их пению и службам, которые изгоняют из сердца печали» (Павел Алеппский. Путешествие. 1898. Вып. 4. С. 51). Кроме того, Павел Алеппский отмечал, что в Н. м. м. и при нем жило «много казацких женщин, родственниц этих монахинь» (Там же).

Преемницами игум. Мелании стали Антонина (1683-1689), Анастасия (Хоцковская; 1690-1693), Памфилия (Потёмкина; 1693-1701). В 1718-1738 гг. игуменией Н. м. м. являлась Олимпиада (Каховская), возглавлявшая ранее смоленский Вознесенский и московский Алексеевский жен. монастыри. По штату 1724 г. в Н. м. м. состояли: игумения, наместница, казначея, духовник, инквизитор, 5 священников, 3 диакона, 4 гробовых, 2 пономаря, 4 псаломщика, просвирница, 16 клирошанок, 8 звонарниц, в послушании монастырском - 35 монахинь, 36 белиц, 9 приказных служителей для воспитания младенцев под надзором игумении и священника, 84 больные и увечные монахини и им служащих 78 чел. На них было определено 1476 р. и 1277 четвертей хлеба; на церковные нужды выделялось еще 270 р., а на содержание 252 детей от 7 лет ежегодно выдавались 684 р. и 483 четверти хлеба (Кирилов. 1977. С. 125-126). Из челобитной игум. Олимпиады (Каховской) следует, что по сложившемуся к 20-30-м гг. XVIII в. штату в Н. м. м. было положено жить на жалованье игумении, наместнице, казначее и 149 монахиням. Обязанности монахинь распределялись следующим образом: соборные (7 чел.), клиросные (22), гробовые (4), звонарницы (8), варение кваса, житейская, погребовая и чашница, столничные (4), трапезная, поваренные (6), хлебные (8), хлебодарница, подкеларница, рухлядная, швачки, шьющие параманы на монахинь (2), воротные (4), преспешница, келейница у игумении, монахиня для смотрения входа в церковь, больничные, вместе с престарелыми и больными (34), присланные из Консистории белицы (17) (Ист. описание. 1885. С. 33). Для совершения богослужения в Н. м. м. было определено 5 священников с денежным жалованьем. На пустовавшие места разрешалось принимать вдов и детей отставных военных, стариц, обратившихся из раскола и подавших личное прошение императрице. Духовник монастыря назначался из иеромонахов; его двор с каменными кельями, деревянными строениями и плодовым садом находился за юж. крепостной стеной (Там же. С. 77).

Последними 2 «кутеинскими игумениями» Н. м. м. стали Анастасия (Галекеевская; 1738-1746) и Иннокентия (Келпинская; 1746-1771), с 1742 г. возглавлявшая смоленский Вознесенский жен. мон-рь. По штатам 1764 г. в мон-ре числились: игумения, казначея, 68 монахинь и белиц, 5 священников, подьячий и 13 штатных служителей. Штатное жалованье игумении составляло 100 р. в год, монахинь - 15 р. в год. В 1764 г. часть монахинь Н. м. м. стали насельницами вновь учрежденного придворного Смольного Воскресенского жен. мон-ря в С.-Петербурге, 1-й игуменией которого была назначена монахиня Н. м. м. Елпидифора (Кропотова) (ПСПиР. Т. 1. С. 220). В 1771 г., после эпидемии чумы, в обители осталось 20 монахинь и 8 послушниц (Петров. 1994. С. 47-48). По сложившимся обычаям в Н. м. м. при наличии пустых келий принимали монахинь из монастырей, пострадавших от эпидемии и московских пожаров, а также ушедших на покой игумений.

В 1772-1794 гг. Н. м. м. возглавляла игум. Палладия (в миру Прасковья Александровна Дурова). Cо 2-й пол. 40-х гг. XVIII в. она была послушницей московского Зачатьевского мон-ря, в 1761 г. приняла монашеский постриг, вскоре стала казначеей обители, в 1767-1772 гг. возглавляла тамбовский Вознесенский жен. мон-рь. Преемницей Палладии (Дуровой) была игум. Елисавета (1794-1808), к-рая ранее возглавляла московский Георгиевский жен. мон-рь.

Значительную роль в жизни обители в 1-й пол. XIX в. сыграла игум. Мефодия (в миру Мария Ивановна Якушкина; 1808-1846), до этого (с 1800) возглавлявшая московский Страстной мон-рь. Она организовала эвакуацию и возвращение в Н. м. м. ризницы обители, оказала материальную помощь Московскому ополчению, под ее наблюдением велась реставрация мон-ря после Отечественной войны 1812 г. В 1846 - июле 1853 г. Н. м. м. возглавляла игум. Клавдия, ранее бывшая казначеей (1823-1827) и настоятельницей (1830-1846) московского Алексеевского монастыря (на время ее управления пришелся перенос монастыря в Красное Село, она сыграла важную роль в развитии обители на новом месте), а также настоятельницей московского Зачатьевского мон-ря (1827-1830).

В 1854-1861 гг. игуменией Н. м. м. была Паисия (Нудельская, Нудольская), которая в 1839 г. приняла постриг в московском Страстном мон-ре, а в 1846-1854 гг. управляла московским Алексеевским мон-рем. В 1861-1871 гг. Паисия возглавляла московский Вознесенский мон-рь. В 1861-1867 гг. Н. м. м. управляла игум. Вера (в миру Варвара Михайловна Головина, урожд. Львова), которая после смерти мужа и дочери по совету митр. Московского и Коломенского Филарета приняла постриг в московском Зачатьевском мон-ре, где построила келью с церковью и богадельней. В 1855-1858 гг. игум. Вера управляла Покровским Хотьковским монастырем, в 1858-1861 гг.- московским Никитским мон-рем. В 1867-1885 гг. настоятельницей Н. м. м. была игум. Евпраксия (в миру Евфросиния Федоровна Мосолова), принявшая в 1866 г. постриг в обители. В 1878 г. по ее прошению в мон-ре введена должность благочинной. Она провела большие работы по благоустройству монастыря: возведены плотина за оградой, 2-этажный корпус для живописных и рукодельных работ, устроена духовая печь в ц. Успения Пресв. Богородицы, проведен ремонт колокольни. В 1885-1908 гг. Н. м. м. управляла игум. Антония (в миру Мария Всеволодовна Каблукова), к-рая поступила в 1865 г. послушницей в Короцкую Тихоновскую жен. общину Новгородской губ., а в 1868 г. переведена в Н. м. м., где в 1874 г. приняла монашеский постриг. Она занимала должности заведующей монастырской аптекой и казначеи. В 1899 г. в Н. м. м. жили 300 насельниц (в т. ч. 70 сестер, 47 уставных и 183 неуставные послушницы) (Гувакова. 2016. С. 37). На 1901 г. по своему социальному происхождению монахини в основном принадлежали к крестьянству (50%), мещанству (17,8%) и дворянству (11,8%) (Там же. С. 40). В 1908-1919 гг. Н. м. м. возглавляла игум. Леонида (в миру Любовь Петровна Озерова), которая в 1895 г. приняла монашеский постриг в московском Иоанновском мон-ре, а в 1900-1908 гг. возглавляла серпуховской Владычный мон-рь.

Последней настоятельницей Н. м. м. перед его закрытием стала Вера (в миру Надежда Павловна Победимская), избранная игуменией в 1919 г., еще при жизни ушедшей на покой Леониды (Озеровой), а после ее смерти в 1920 г. утвержденная в должности патриархом Московским и всея России Тихоном (Трутнева. 2002. С. 187). В 1921 г. в Н. м. м. проживали ок. 200 насельниц (Там же. С. 194).

При создании монастыря, по сообщению Русского Хронографа, вел. кн. Василий III «собра в него ж иноки и посницы и удоволи их всякими потребами доволно» (ПСРЛ. Т. 22. С. 520).

Первые земельные владения обители пожаловал вел. кн. Василий III. Согласно его духовной грамоте от 1523 г., «дати есми обещал в тот манастырь из своих сел дворцовых село или два, а пашни в тех селех в одном поле тысячи четвертей, а в дву полех по тому ж, да на строение тому манастырю три тысячи рублев денег» (Назаров В. Д., Рыков Ю. Д. Новодевичий мон-рь: Введение // АРГ: АММС. С. 293). Этими дворцовыми селами стали с. Тропарёво с деревнями в Московском у. (ныне в черте Москвы) и с. Алабузино с деревнями в Бежецком Верхе (АРГ: АММС. С. 484). Большими размерами отличались пожалования при царе Иоанне IV Васильевиче Грозном. Царь не только утверждал как принадлежащие обители многочисленные земельные вклады по преимуществу представителей княжеских и боярских родов, но и не забывал о наделении имений мон-ря обширным иммунитетом. Известны царские тарханные несудимые грамоты Н. м. м. 1571, 1573, 1574, 1575 гг. Сохранились также жалованные грамоты 1596, 1597 гг. царя Феодора Иоанновича, жалованные грамоты 1599 и 1602 гг. царя Бориса Феодоровича Годунова, 2 грамоты Лжедмитрия I 1605 г., тарханная несудимая грамота царя Михаила Феодоровича 1613 г. (Назаров В. Д., Рыков Ю. Д. Новодевичий мон-рь: Введение // АРГ: АММС. С. 285).

Данные грамоты с земельными пожалованиями от частных лиц давались обители как инокинями, так и светскими лицами. В большинстве своем они носят поминальный характер. Вкладная книга Н. м. м. 1674-1675 (7183) г., переписанная «с ветхих тетрадей» по обещанию оружничего Б. М. Хитрово (Вкладная книга 1674-1675 (7183) г. 1985. С. 210), имеет записи о 5 земельных вкладах 30-60-х гг. XVI в.: о вкладе по инокине Феодоре (жене Прокопия Языкова), о данной грамоте по Семену Топоркову, о данной грамоте по инокине Евфросинии (жене Юрия Коурова), о данной грамоте по инокине Евпраксии (жене боярина И. С. Воронцова) (Антонов. 1997. С. 193-201). После указа 1572 г., запрещавшего частным лицам делать земельные вклады в крупные мон-ри, земельные дачи сократились, а после соборных решений 1580-1584 гг. их практически не стало.

В обитель поступали крупные денежные вклады от рус. царей. Запись во вкладной книге указывает на 2700 р., пожалованных царем Иоанном IV Васильевичем Грозным на «память избиенных и изженных» в ходе опричных казней (Вкладная книга 1674-1675 (7183) г. 1985. С. 170). В 1603 г. царь Борис Феодорович Годунов сделал вклад в 1000 р. по сестре, царице-инокине «Александре Федоровне всея Руси», при этом «государевым словом» игум. Домнике (Близнецовой) было приказано «те деньги держати на церковное и монастырское строение» (Приходная книга 1603-1604 (7112) г. 1985. С. 90).

В кон. XVI в., при царе Феодоре Иоанновиче, Н. м. м. получил в качестве подворья большие каменные палаты в Московском Кремле (бывш. усадьба казначея П. И. Головина († 1584)) (АРГ: АММС. С. 395, 517). Подворьем мон-рь владел до 1626 г., когда оно перешло в ведение Чудова мон-ря (Забелин. 1905. Ч. 1. С. 261-270). В нач. XVII в. приказы Большого дворца и Большого прихода оплачивали Н. м. м. расходы на дрова, просфоры, воск, бочечную рыбу и соль (Приходная книга 1603-1604 (7112) г. 1985. С. 94).

К нач. XVII в. Н. м. м. являлся крупным земельным собственником, имел владения в Московском, Бежецком, Верейском, во Владимирском, в Волоцком, Вяземском, Дмитровском, Звенигородском, Кашинском, Клинском, Оболенском, Ростовском, Рузском и Угличском уездах, а также в Обонежской пятине Новгородской земли. К кон. XVII в. Н. м. м. владел 36 селами и более 179,4 тыс. га земли в 27 уездах. В 1744 г. Н. м. м. принадлежало 14 489 душ крестьян муж. пола (Назаров В. Д., Рыков Ю. Д. Новодевичий мон-рь: Введение // АРГ: АММС. С. 292). По причине больших наделов в разных уездах обитель имела штат приказчиков и подьячих, занимавшихся земельными вопросами и связанными с ними экономическими проблемами. К 1763 г. эта канцелярия состояла из приказного, стряпчего, 9 канцеляристов в разных чинах и 30 приказчиков; большинство из них получали денежное и хлебное жалованье (Ист. описание. 1885. С. 32-33).

В результате секуляризации церковных имуществ 1764 г. Н. м. м. потерял свои значительные владения. По штатам монастыря 1-го класса Н. м. м. получил ежегодное денежное содержание - 2009 р. 80 к. На все церковные потребности выделялось 426 р., а на ремонт и содержание ризницы - 180 р. в год (ГИМ ОПИ. Ф. 596. Д. 2310; Ростиславов. 1876. С. 59). Впосл., в кон. XVIII в., общая сумма штатного содержания выросла почти в 2 раза (ГИМ ОПИ. Ф. 596. Д. 2310).

На протяжении XIX - нач. XX в. Н. м. м. кроме причитавшегося ему штатного содержания получал доходы от процентных бумаг (начиная с 1843), могильных и вкладных сумм, свечного и кружечного сбора. Также поступали средства от садовых и огородных земель, прудов, перевоза через р. Москву и от доходных домов (Петров. 1994. С. 46).

К кон. XIX в. штатное содержание Н. м. м. составляло 386 р., важнейшими статьями дохода (составившего, по данным на 1892, свыше 42,5 тыс. р.) являлись сборы за погребения на монастырском кладбище (11 325 р.), средства на содержание общей трапезы с процентного капитала (8950 р. 93 к.), а также проценты по гос. процентным бумагам и капиталам в Московской духовной консистории (5859 р.), свечной доход (4480 р.), арендная плата за монастырские дома и земли (3081 р.), доход от продажи просфор (2030 р.) (Гувакова. 2016. С. 53-55). К 1912 г. доходы Н. м. м. составляли почти 95 тыс. р., из к-рых свыше 46 тыс. р. обитель выручила от продажи могильных мест (Там же. С. 57).

В 1918-1919 гг., после национализации принадлежавших ему земель, домов и денежных средств в виде процентов с банковского капитала, а также перехода кладбищ в муниципальное управление, Н. м. м. лишился всех средств к существованию.

Архив обители начал формироваться с момента основания Н. м. м., однако по целому ряду причин сохранился в неполном, частично разрозненном виде. В 1571 г. он был уничтожен пожаром во время нашествия крымского хана Девлет-Гирея I, в нач. XVII в. пострадал в Смутное время. В царствование Петра I, в 1702 г., архив был передан в Преображенский приказ, его вернули в обитель только в 1721 г.

В 1764 г. основная масса подлинников актов Н. м. м. была передана в Коллегию экономии. Ныне 7 подлинных актов хранится в ее фонде в РГАДА (Ф. 281), 1 - в собрании Ф. Ф. Мазурина также в РГАДА (Ф. 196), 1 - в коллекции И. Д. Беляева в ОР РГБ (Ф. 28), 3 - в собрании М. П. Погодина в архиве с.-петербургского Ин-та истории РАН (Ф. 107), 3 - в Общем собрании актов и грамот РНБ (Ф. 532) (Назаров В. Д., Рыков Ю. Д. Новодевичий мон-рь: Введение // АРГ: АММС. С. 280, 282). Ценнейшим источником сведений по истории Н. м. м. первых 2 столетий является хранящаяся ныне в собрании ОР РГБ копийная книга актов и переписная книга архива Н. м. м. 1684 г. с позднейшими добавлениями (содержит 39 актов за 1547-1684, из которых 22 относятся к периоду с 1547 по 1613) (Там же. С. 288-289).

Значительная часть документов Н. м. м. хранится ныне в ОПИ ГИМ (Ф. 596), куда был передан формировавшийся с 20-х гг. XX в. архив музея «Новодевичий монастырь».

Библиотека монастыря формировалась с момента основания обители, однако в XVI - нач. XVII в. неоднократно страдала от пожаров и разорений. В ХVII в. в ней хранилось большинство новых изданий московского Печатного двора, Верхней типографии в Московском Кремле, труды правосл. церковных писателей XVII в. (Петра (Могилы), Иоанникия (Галятовского), Иннокентия (Гизеля) и др.). По заказу мон-ря создавались рукописные, украшенные миниатюрами сборники Житий и нотные Ирмологионы. Благодаря анализу вкладных записей удалось выделить издания, составлявшие б-ку богослужебной лит-ры, собранную «кутеинскими» старицами и перевезенную из Орши в Москву (82 издания московской и киевской печати). Книги покупались старицами «на общу», приносились в дар представителями династии Романовых (в т. ч. царем Феодором Алексеевичем, царевной Софией Алексеевной), покупались старицам их духовниками (Шведова. 1986. С. 86-88). Б-ка серьезно пострадала во время пребывания в обители наполеоновских войск в 1812 г.

Ризница Н. м. м. в основе своей состояла из предметов, являвшихся царскими и княжескими вкладами, а также вкладами и пожалованиями духовных лиц. Среди наиболее ранних: икона Божией Матери «Ярославская» (Новгород, Панфил Третьяк, 1564 г., ныне в ГИМ; считается вкладом царя Иоанна IV Васильевича Грозного) и водосвятная чаша (Москва, 1582 г., ныне в ГИМ; поминальный вклад царя Иоанна IV по сыну, царевичу Иоанну Иоанновичу); серебряное церковное блюдо (сер. XVI в.) с записью о принадлежности инокине Александре (кнг. Ульяне (Иулиании) Димитриевне; ныне в ГИМ).

После смерти царицы Ирины Феодоровны (в иночестве Александры) царь Борис Феодорович Годунов пожаловал в Н. м. м. все вещи, находившиеся в обиходе царицы: «образы окладные и неокладные, и деньги, и сосуды серебряные и медяные, и оловяные» (Приходная книга 1603-1604 (7112) г. 1985. С. 81). Церковница старица Василиса (Дорогина) приняла 194 «окладных и не окладных образа на золоте и на красках» (Там же. С. 85). Все серебряные сосуды были отданы старице казначее Анастасии (Грязновой), при передаче «росольник серебрян» был заменен на серебряное блюдо боярином и дворецким С. В. Годуновым (Там же. С. 88); медная, оловянная и железная утварь также была принята казначеей. Скатерти государские, столовые и настилы приняла старица келарь Венедикта (Кайсарова) (Там же. С. 88). Коптаны, колымаги и санники были частично распроданы, частично поступили в «конюшинной приказ слуге монастырскому, которому лошади и конюшинная казна приказана, Дружине Кирилову» (Там же. С. 89). В 1609 г. большая часть серебряной столовой утвари с владельческими надписями царя Иоанна IV Васильевича была взята из мон-ря боярином кн. В. Т. Долгоруковым с дьяками П. Кузьминым и Ф. Митрофановым (Там же. С. 86). Из этого вклада до наших дней сохранились: икона «Иоанн Предтеча» (Балканы, XV в.; ныне в ГИМ), икона «Святые Феодор Стратилат, Ирина, Агапия и Хиония» (Москва, кон. XVI в.; ныне в ГТГ) и подвесная пелена «Похвала Богородицы», выполненная в мастерской царицы-инокини «Александры Федоровны всеа Русии» (ныне в ГИМ).

Вкладом царя Феодора Иоанновича и царицы Ирины Феодоровны считается Владимирская икона Божией Матери (Москва, кон. XVI в.) из местного ряда большого иконостаса Смоленского собора; среди драгоценных черненых клейм оклада с двунадесятыми праздниками есть клеймо со святыми, имена которых носили царь и царица (Шведова. 2007. С. 75-76).

Сохранились 2 списка Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия», ведущие свое происхождение из Смоленского собора Н. м. м. и датированные XVI в. Один из них, с двунадесятыми праздниками, в серебряном окладе с 7 гравированными дробницами с изображениями святых, соименных членам семьи царя Иоанна IV Васильевича Грозного, был выносной иконой для теплого монастырского храма (в наст. время храмовая икона Смоленского собора). Второй (написан ок. 1456) был главной святыней Н. м. м. с 1525 г. (золотой оклад изготовлен в нач. XVII в., украшен венцами XVII в. и ризой из жемчуга), а в 1927 г. был передан в Оружейную палату Московского Кремля. Вокруг 4 столбов Смоленского собора со стороны главного нефа стояли киоты с большими центральными иконами. Среди них наиболее древним считался образ свт. Николая (Киев, XII-XIII вв.; ныне в ГТГ; Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 1. С. 69-71).

В 1624 г. царь Михаил Феодорович прислал в Н. м. м. покров на гробницу юродивого Иакова (гробница не сохр.) (Ист. описание. 1885. С. 89).

Среди вкладов царя Алексея Михайловича особой исторической и духовной ценностью обладают 1-й список афонской Иверской иконы Божией Матери и иконостас с 7 царскими семейными иконами. Возможно, оба вклада в Н. м. м. сделаны в одно время, а именно после Смоленского похода 1654 г. Список Иверской иконы Божией Матери был заказан архимандритом московского Новоспасского мон-ря Никоном (впосл. патриарх) в 1647 г. в Иверском мон-ре на Афоне (Евсеева, Шведова. 1996. С. 337). Икону принесли в Москву иверские монахи в окт. 1648 г., ее поместили в Успенском соборе Московского Кремля. В 1654-1655 гг. икона сопровождала царя Алексея Михайловича в военных походах, а в 1655 г. была пожалована Н. м. м. (по др. данным, не позднее 60-х гг. XVII в. она была установлена в нише на Воскресенских воротах, а позднее - в Иверской часовне перед ними). В собрании мон-ря оказались еще 2 афонские Иверские иконы Божией Матери. Они принадлежали дочерям царя Алексея Михайловича, царевнам Софии Алексеевне и Евдокии Алексеевне (Там же. С. 340-344), впосл. вошли в надгробные иконостасы царевен.

Иконостас с 7 семейными иконами царя Алексея Михайловича заключен в раму с золоченым литым орнаментом из олова и цветными вставками под слюдой (киоты и иконостасы такого типа встречались в дворцовых церквах Московского Кремля). Два образа из 7 являются Словенскими иконами Божией Матери, этот образ чтила мать 1-го царя из династии Романовых Михаила Феодоровича старица Марфа (в миру Ксения Ивановна, урожд. Шестова) (Шведова. 2004. С. 38, 42-43). Большие иконы нижнего ряда («Троица Ветхозаветная», «Покров Богородицы») также относятся к образцам рус. искусства нач. XVII в. (Там же. С. 43-45).

В 70-х гг. XVII в. Никита Павловец создал для Смоленского собора монументальную икону «Предста царица одесную Тебе» (ныне в ГТГ; Антонова, Мнёва. Каталог. Т. 2. С. 394-395).

В 1-й трети XVIII в. юж. неф Смоленского собора в связи с захоронением там дочерей царя Алексея Михайловича (царевен Софии Алексеевны, Евдокии Алексеевны, Екатерины Алексеевны), а также бывш. царицы Евдокии Феодоровны (Лопухиной) приобрел особый поминальный смысл. Нек-рое время здесь же, на юж. стене храма, помещался иконостас с семейными иконами царя Алексея Михайловича. С востока юж. неф замыкают 2 большие иконы местного ряда иконостаса - «Богоматерь «Знамение» с избранными святыми, соименными царю Алексею Михайловичу», и список Владимирской иконы Божией Матери.

Интерьер Смоленского собора. Фотография. 10-е гг. XXI в.

Состав икон в сформированных над захоронениями в юж. нефе надгробных иконостасах не был постоянным и, видимо, менялся во время серьезных поновлений интерьера Смоленского собора. В подавляющем большинстве эти иконы находились в молельнях царевен в их палатах. Они были написаны при крещении («мерные» иконы ), подарены царевнам в дни именин и семейных праздников, в отдельных случаях заказывались самими царевнами. Число икон в иконостасах составляло чуть больше 80, большая часть из них сохранилась до наших дней (Шведова. 2009. С. 103). Преобладающее место занимают списки чтимых икон Божией Матери, иконы с изображением соименных святых и двунадесятых праздников. Значительная часть икон была написана во время жизни царевен в кремлевских теремах, выполнили их прославленные мастера Оружейной палаты Симон Ушаков, Михаил Милютин, Никифор Бовыкин, Тихон Филатьев. Почти все иконы были помещены в серебряные вызолоченные оклады, украшенные жемчугом и драгоценными камнями (Там же. С. 106). Иконы, написанные в годы опалы и заточения царевен и бывш. царицы Евдокии Феодоровны, отличаются упрощенной техникой письма и скромными окладами, среди них иконы «Преподобный Александр Свирский», «Избранные святые», «Рождество Богородицы» из иконостаса Евдокии Феодоровны. Наконец, часть икон писалась специально при изготовлении надгробных иконостасов, среди них «Иоанн Предтеча», «Преподобный Сергий», «Архангел Михаил», выполненные в 1712 г. на гробницу царевны Евдокии Алексеевны царским иконописцем Корнилием Улановым (Там же).

Родовитые инокини Н. м. м. создавали в обители высокие образцы лицевого шитья. Уже при жизни прп. Елены (Девочкиной), в 1545 г., в мон-ре была вышита «смиренными инокинями в честь и славу Пресвятей Богородицы» монументальная плащаница с традиц. изображением сцены «Положение во гроб» (Силкин. 2012. С. 459-467). В 1588 г. в монастыре была создана новая плащаница. В XVI в. в монастырских светлицах встречаются образцы лицевого шитья мастерских представительниц князей Палецких, бояр Шереметевых, Годуновых (Там же).

В 1671 г., после преставления схим. Евфросинии (в миру кнг. Евдокия Федоровна Одоевская, жена кн. Н. И. Одоевского), в Н. м. м. поступил поминальный вклад, в котором указаны драгоценные предметы храмового убранства: завеса, пелена «Похвала Богородицы», покровцы «Корень Иессеев», епитрахиль с изображением «Благовещение со святителями». Среди перечисления риз и стихарей, шитых из алтабаса, обьяри, золотного бархата, атласа, встречаются записи о деталях из серебряного и золотного кружева и шитье «по червчатому отласу золотом в аксамит» (Вкладная книга 1674-1675 (7183) г. 1985. С. 164-166).

По описи 1763 г., в ризнице Смоленского собора хранились 16 золотых и серебряных служебных сосудов, 19 напрестольных Евангелий XVII в., 49 воздухов, 17 «одежд» на престол и жертвенник, 133 ризы священнослужителей, 84 стихаря (Ист. описание. 1885. С. 60-63).

В описи церковного и ризничного имущества Н. м. м. за 1915 г. зафиксировано 467 икон в интерьере собора и почти столько же в ризнице (ГИМ ОПИ. Ф. 596. № 19154).

Изучение письменных источников, архитектурно-археологические исследования 80-х гг. XX - нач. XXI в. позволили уточнить время возведения Смоленского собора и историю посвящения его престолов. Древнейший собор был деревянным от времени основания обители до кон. 40-х гг. XVI в., когда было начато строительство нового собора в камне. Косвенным источником с указанием на то, что самое раннее соборное здание было деревянным, служит духовная грамота кнг. Аксинии Ромодановской 1542/43 г., где особо отмечены каменные монастырские церкви Москвы; при упоминании Н. м. м. подобного указания нет. Первоначальный каменный собор имел 4 придела, к-рые размещались на сводах подклета - галереи, окружавшей здание с 3 сторон (с севера, запада и юга); следы их были обнаружены Г. А. Макаровым в ходе работ нач. 80-х гг. XX в. и учтены при реконструкции архитектурной композиции здания. Первоначальные закомары основных фасадов по высоте были ниже современных и должны были иметь по традиции раннемосковских храмов килевидные завершения, но уже в процессе строительства этот замысел был изменен, и они получили полуциркульные очертания. В июле 1550 г. строящееся каменное здание собора обрушилось, о чем была сделана запись в летописи (ПСРЛ. Т. 22. С. 531). Свидетельства о наличии «верхов», т. е. неск. возведенных уже барабанов, а также о большом количестве погибших при обрушении «мостов» (строительных лесов) позволяют утверждать, что собор был большим, 5-главым и был заложен не позднее 1549 г. На устранение последствий и предупреждение повтора подобной катастрофы указывают беспрецедентные для московской архитектуры средства укрепления церковного здания на всех его уровнях: ленточные фундаменты с использованием в качестве строительного материала более ранних надгробных плит, деревянные и металлические связи внутри стен и между ними, перевязка в кладке архивольтов в верхней части стен.

Согласно реконструкции Макарова, каменный собор в сер. XVI в. уже был 6-столпным, 5-главым, был возведен на подклете, имел 3 апсиды на востоке и 4 одинаковых одноглавых придела-палатки на паперти, примыкавшие к зап. углам и вост. пряслам на сев. и юж. стенах. Вост. приделы имели выделенные апсиды, очертания их оснований создавали 5-частный контур вост. грани собора. Единству общей композиции здания способствовали отмеченные карнизами неск. уровней высотности: импостов у пилястр на всех фасадах; карнизов у перекрытий апсид и палаток, а также замковых камней окон нижнего света на фасадах наоса; импостов опор подклета и профилировки в основании апсид. В кладке собора сочетается использование большемерного (для стен) и маломерного (для глав) кирпича, что характерно для храмов сер.- 2-й пол. XVI в., таких как Покровский собор на Рву или ц. в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи в с. Дьякове близ загородного с. Коломенского. Помогающими датировать возведение собора признаками А. Л. Баталов считает ордерную декорацию интерьера, прежде всего перекрытие внутреннего пространства «слитыми», не разделенными между собой подпружными арками крестовыми сводами, характерным конструктивным приемом строительства 6-столпных соборов 50-60-х гг. XVI в., а также сложную, развитую по высоте профилировку импостов в фасадных лопатках, близкую к памятникам 40-х гг. XVI в. В. В. Кавельмахер датировал постройку собора 60-70-ми гг. XVI в.

Т. о., с возведением подобного здания в Москве восстанавливалась традиция архитектурных повторений московского Успенского собора работы А. Фьораванти в качестве монастырских храмов. Собор для лит. источников 2-й пол.- кон. XVI в. служил образцом крупного 5-главого монастырского храма: с ним сравнивается возведенное в 1595 г. 5-главое каменное здание собора казанского Преображенского мон-ря в написанном Казанским митр. Ермогеном, буд. патриархом и святителем, Сказании об обретении мощей святых Гурия и Варсонофия (1596-1597). Очевидно, возведение каменного здания было завершено к рубежу 60 и 70-х гг. XVI в. в виде 5-главого белого сооружения, каким оно воспроизводится на миниатюрах Лицевого летописного свода (70-е гг. XVI в.). Древнейшие формы сохранил лестничный всход-крыльцо на подклет с севера (до карниза), зап. и юж. крыльца реконструированы в измененном виде.

Какие-то из работ могли быть проведены уже в эпоху преемников царя Иоанна IV Васильевича Грозного, поскольку храмозданная летопись-надпись 1589/90 (7098) г. в интерьере собора упоминает о завершении строительства. Как считают Л. С. Ретковская и Баталов, в кон. XVI в., до начала росписей стен, были пробиты новые дверные проемы, порталы к-рых заменили при работах кон. XVII в., а также были стесаны импосты на внутренних стенах.

Чрезвычайно важен для истории архитектуры собора его замысел как здания для многопрестольного храма. По мнению Баталова, уже деревянное здание - собор-предшественник - могло иметь неск. приделов. С. С. Подъяпольский отмечал то, как многопрестольность была выражена в архитектурной композиции здания, и сравнивал собор со многопрестольными соборами грозненской эпохи в разных землях Московской Руси, отмечая его сходство прежде всего с царским храмом «на сенях» - придворным Благовещенским собором в Московском Кремле после устройства в нем приделов (ок. 1564). Предполагалось, что собор Н. м. м. как обетный храм будет включать престолы, посвященные тем праздникам или святым, в дни празднования к-рым происходили битвы или иные события, связанные с обетом, а также с личным покровительством ктитора, в данном случае - вел. кн. Василия III Иоанновича и взятием Смоленска 1 авг. 1514 г. Как считает Баталов, из известных 6 престолов собора к первоначальным восходят: во имя арх. Гавриила в диаконнике, во имя апостолов от 70 Прохора, Никанора, Тихона и Пармена в сев. приделе. В число приделов должны были входить придел в честь Смоленской иконы Божией Матери, в честь Происхождения древ Честного Креста Господня, возможно, существовали приделы во имя мучеников Маккавеев, матери их Соломонии и учителя Елеазара, а также прав. Евдокима.

Совр. объемы приделов с юго- и северо-востока, как и их полукруглые апсиды, были устроены в 50-70-х гг. XVII в.

Совр. стены и башни были воздвигнуты в кон. XVI в., верхние этажи в виде «корон» с белокаменной и кирпичной кладкой - в XVII в. Первоначальная трапезная ц. во имя свт. Амвросия Медиоланского (кон. XVI в.) при старом здании трапезной близ палат царицы-инокини Александры - одноглавая, 3-апсидная, была перестроена Амвросием (Зертис-Каменским), архиеп. Московским.

Основной ансамбль мон-ря сложился в период покровительства ему царевны Софии Алексеевны. В мон-ре появились: ц. во имя прп. Варлаама и царевича Иоасафа Индийского (1683-1690) - в нижнем ярусе (обрамленном аркадой) колокольни; ц. ап. Иоанна Богослова - во 2-м ярусе колокольни (после осквернения в 1812 г. была упразднена); ц. свт. Николая Чудотворца (1899, не сохр.) - в одноименной башне монастырской ограды; надвратная ц. Покрова Пресв. Богородицы (1683-1688) - на юж. стене ограды, 5-главая, в стиле московского барокко. Надвратная ц. Преображения Господня (1687-1688), расположенная на сев. стене ограды над главным входом в обитель,- 5-главая, с трапезной, с пышным декором в стиле московского барокко. Ее 7-ярусный резной золоченый иконостас и внутреннее убранство исполнены «под началом» придворного живописца Оружейной палаты К. И. Золотарева. К церкви примыкают палаты царевны Екатерины Алексеевны - т. н. Лопухинский корпус, получивший это название по местопребыванию в 1727-1731 гг. мон. Елены (бывш. царицы Евдокии Феодоровны, урожд. Лопухиной); декор наличников на фасаде палат идентичен убранству Преображенской ц.; в палатах сохранились орнаментальные росписи и «мраморировки». Трапезная ц. Успения Пресв. Богородицы (1685-1687, нач. XIX в.) расположена к западу от собора, 1-главая, 3-апсидная, первоначально была возведена на подклете (не сохр.) и имела 5-главие и позакомарное покрытие (не сохр.). По нек-рым сведениям, в церкви находились престолы во имя ап. Иакова Алфеева (упразднен), ап. Иоанна Богослова (в память об упраздненной церкви в колокольне), в честь Сошествия Св. Духа. Согласно И. Ф. Токмакову, в этом храме в зимнее время находилась чудотворная Смоленская икона Божией Матери, которую переносили из запиравшегося до весны собора (Ист. описание. 1885. С. 114-117).

Колокольня мон-ря (1689-1690, архит. О. Д. Старцев?) - одно из самых известных сооружений московского барокко - многоярусная, с эффектным сочетанием кирпича и белокаменного декора, источник вдохновения для неоготических построек русских архитекторов эпохи классицизма, прежде всего В. И. Баженова, упомянувшего ее в своей речи 9 авг. 1773 г. на церемонии закладки Большого Кремлевского дворца.

Стал формироваться с 30-х гг. XVI в. Одной из древнейших его частей стало обширное высокое подцерковье Смоленского собора. Возможно, оно с самого начала предназначалось для устройства усыпальницы родовитых инокинь. В результате археологических исследований 2017-2018 гг. в наосе (центральной части), апсидах, на галереях и в подклетах Смоленского собора выявлено 129 погребений (включая совершённые до постройки каменного собора), к-рые плотно и равномерно заполняют наос; мн. погребения произведены в каменных антропоморфных саркофагах (из них 15 доступны для изучения).

Расширение некрополя в соборе шло с севера и востока. Хронотопографически выделяются четыре группы погребений: представителей клана Захарьиных-Кошкиных; ярославских Рюриковичей (в т. ч. князей Кубенских; князей Воротынских; женщин царского рода.

Первыми, вплотную к сев. стене каменного собора, были похоронены Ирина, вдова боярина Ю. З. Захарьина-Кошкина († 29 марта 1533), и инокиня Евпраксия (в миру кнг. Ульяна Андреевна Кубенская; † 15 мая 1537). Рядом с Ириной были захоронены ее сын, дядя 1-й жены царя Иоанна IV Васильевича Грозного царицы Анастасии Романовны, боярин Г. Ю. Захарьин-Юрьев (в монашестве Гурий; † 1 марта 1556), а позднее его вдова схим. Евпраксия (в миру Ульяна; † 20 марта 1563).

Много места занимают захоронения ярославских Рюриковичей. В 1546 г. рядом с матерью, инокиней Евпраксией, были похоронены казненный по приказу царя кн. И. И. Кубенский, затем его вдова, инокиня Александра († 18 июня 1551), а позднее, возможно, еще один родственник (саркофаг не подписан). Пространство, находящееся северо-западнее, заняли погребения членов семьи брата кн. И. И. Кубенского, кн. Михаила Ивановича: его жены Марии, их дочери Гликерии (жены воеводы П. В. Морозова) и ребенка (возможно, сестры Гликерии, Елены). В предалтарном пространстве была захоронена инокиня Александра (в миру кнг. Ирина), жена кн. Ивана Семеновича Ярославского (вероятно, Шелухи Меньшого Кубенского) († 1553).

За погребением князей Кубенских помещаются погребения рода Воротынских: жены кн. М. И. Воротынского и дочери кн. И. И. Кубенского Стефаниды Ивановны († 16 сент. 1570) и дочери М. И. и С. И. Воротынских Агриппины († 25 мая 1571). Здесь же, в центральном нефе, погребены вдовы братьев кн. М. И. Воротынского: кн. А. И. Воротынского - инокиня Анастасия († 1570) и кн. В. И. Воротынского - инокиня Александра († 25 дек. 1588). Рядом расположены погребения княгинь и княжон Воротынских, похороненных в XVII в., в т. ч. вдовы кн. И. М. Воротынского, кнг. Марии Петровны (урожд. кнж. Буйносова-Ростовская; † 3 мая 1628) и жены кн. И. А. Воротынского, кнг. Натальи Федоровны (урожд. кнж. Куракина; † 1 мая 1674).

Два саркофага занимают в центральной ячейке с юга погребения князей Бельских, в т. ч. инокини Анастасии (вдовы кн. Ф. И. Бельского; † 1 июня 1548). В саркофагах на видных местах погребены также инокиня Варсонофия (в миру кнг. Евфросиния Дмитриевна Небогатая; † 1553) и крещеный иноземец И. М. Ганус († 1555). Возможно, в сев. апсиде изначально находились погребения семьи крещеного татарского кн. Ивана Келмамаевича (Ураз-Али бин Ак-Мухаммеда) Конбарова († 1570); было найдено надгробие его сына.

К погребениям царской семьи в XVI в. безусловно относится одно: точно под престолом верхнего храма, в центральной апсиде, погребена инокиня Александра (в миру кнг. Иулиания (Ульяна) Димитриевна; † 8 мая 1574). Погребение инокини Леониды (вдовы царевича Иоанна Иоанновича; † 25 дек. (вероятно, 1595)) локализовано условно (в саркофаге останки хрупкой женщины ок. 30 лет, но надгробная надпись не сохр.). Позднее, в XVII в., в наосе, рядом с захоронением Кубенских появилось захоронение старицы Анфисы (Годуновой; † 11 дек. 1594 или 1606), а в ряд, расположенный перед алтарем, был перенесен саркофаг инокини Февронии (в миру кнг. Федосья Андреевна Голицына; † 23 марта 1655); ее надгробие сохранило подпись изготовителя - резчика Кузьмы).

Исследования показали, что до 1574 г. Смоленский собор нередко служил местом погребения женщин опальных, в числе к-рых были и дальние родственницы царей. Чтобы поднять статус некрополя собора до царского уровня, по приказу Софии Алексеевны в 1685 г. туда были перенесены останки царевны Анны Иоанновны († 20 июля 1550), находившиеся в каменной ц. Рождества Пресв. Богородицы, к-рая вплоть до 1685 г. оставалась неосвященной и в результате была разобрана.

На протяжении XVII в. в подцерковье собора были захоронены вкладчики и доброхоты мон-ря бояре Шереметевы, князья Одоевские и Голицыны. В усыпальнице под жертвенником собора расположено родовое захоронение семьи Хитрово - вкладчика обители боярина Б. М. Хитрово († 27 марта 1680), его 2-й жены Марии Ивановны (урожд. Львова, в 1-м браке кнг. Буйносова-Ростовская; († 29 июня 1693)) и дочери Ирины († 1680).

В юж. нефе Смоленского собора в наст. время имеется 4 захоронения представительниц династии Романовых; над захоронениями установлены большие белокаменные надгробия, поднятые над уровнем пола: дочерей царя Алексея Михайловича от 1-го брака с царицей Марией Ильиничной (урожд. Милославская) - царевен Софии Алексеевны (мон. Сусанна; † 3 июля 1704), Евдокии Алексеевны († 10 мая 1712; первоначально была захоронена в подцерковье собора), Екатерины Алексеевны († 1 мая 1718; первоначально была захоронена в подклете трапезной палаты), на верхних плитах надгробий имеются резные тексты; бывш. царицы Евдокии Феодоровны; † 27 авг. 1731), могила к-рой расположена около юго-зап. столпа собора. Перенос в собор захоронений царевен Евдокии Алексеевны и Екатерины Алексеевны состоялся, по всей видимости, между 1718 и 1731 гг. (Шлионская. 1998. С. 100).

Кладбище для насельниц Н. м. м. существовало на территории обители.

В XVIII-XIX вв. Н. м. м. оставался местом родовых захоронений российской аристократии, в т. ч. князей Волконских (47 представителей, включая членов семей (Шлионская. 2010. С. 343, 360-362)), Гагариных, Голицыных, Долгоруковых, Кропоткиных, Мещерских, Трубецких, Хованских. Мн. надгробия на их могилах имели высокую художественную ценность. Во 2-й пол. XIX в. на территории Н. м. м. появились семейные захоронения представителей крупного московского купечества, в т. ч. Прохоровых, Рукавишниковых и др. Сохранившаяся семейная усыпальница Прохоровых - владельцев Трехгорной мануфактуры (1911-1916, проект архит. В. А. Покровского; Она же. 1995. С. 446) - выстроена в рус. варианте стиля модерн: с резными иконами-вставками, с колонками на углах и орнаментированным барабаном, напоминая резной декор владимирско-суздальских храмов 2-й пол. XII - 1-й трети XIII в., с высоким золоченым куполом. Внутренние стены и своды бесстолпного в духе московской архитектуры XV-XVI вв. здания украшены мозаикой, полы мраморные.

В 1856 г. на территории мон-ря к западу от ц. Успения Пресв. Богородицы появились 2 новых кладбища - для монахинь и для мирян, а в 1862 г. монастырское кладбище вновь было расширено и хоронить начали в «бывшем саду», близ монастырской стены, между ц. Успения Пресв. Богородицы и Печерскими палатами (Она же. 2001. С. 577). В результате свободной земли внутри обители практически не осталось. С кон. 80-х гг. XIX в. власти мон-ря предпринимали попытки устроить новое кладбище за пределами монастырских стен. Особую настойчивость проявила в этом вопросе игум. Антония (Каблукова), к-рая в 1890-1900 гг. неоднократно обращалась с этой просьбой как в Московскую духовную консисторию, так и к светским властям Москвы. В результате осенью 1900 г. МВД дало согласие на устройство кладбища на новой территории Н. м. м. (в 1898 обнесена оградой по проекту архит. С. К. Родионова) (Там же. С. 582, 583). В 1903-1904 гг. под рук. инженера С. С. Шестакова и архит. И. П. Машкова были проведены инженерные работы по подготовке этой территории к осуществлению захоронений, в конце февр. 1904 г. там появилась 1-я могила (Там же. С. 585-587). 9 июня 1904 г. новое кладбище было официально открыто, при этом до 1926 г. захоронения производились и на старом кладбище на монастырской территории (Трубникова. 1991. С. 116).

7 февр. 1919 г. оба кладбища перешли в ведение городских властей (Там же. С. 118). Новое кладбище вскоре получило название «Новодевичье» (Кипнис. 1998. С. 11). К этому времени на территории старого кладбища были зарегистрированы 2801 надгробие или могильный холм (Трубникова. 1991. С. 116). В 1926 г. старое кладбище закрыли, а новое было отделено от музея (Там же. С. 119). По решению ВЦИК от 16 мая 1927 г. новое кладбище было обозначено как место, к-рое «выделено целиком для захоронения лиц с общественным положением» (Кипнис. 1998. С. 11-12). На него были перенесены с уничтожавшихся кладбищ Москвы захоронения Д. В. Веневитинова, Н. В. Гоголя, С. Т. Аксакова, К. С. Аксакова, А. С. Хомякова, Н. Г. Рубинштейна, И. И. Левитана, братьев П. М. и С. М. Третьяковых, И. М. Сеченова, В. А. Серова, С. И. Танеева. Ряд перемещений был произведен и с территории старого кладбища (захоронения А. П. Чехова, А. И. Эртеля, Сергея Глаголя (С. С. Голоушева), В. М. Альтфатера и др.). Старое кладбище в 1929-1935 гг. подверглось «расчистке», в результате к 1 авг. 1935 г. на территории Н. м. м. числилось 95 сохранившихся памятников, имевших надписи о захороненных (Трутнева. 1991. С. 124). В результате реконструкции на старом кладбище мон-ря осталось 91 захоронение, все они поставлены на гос. учет (Там же).

Согласно мандату, выданному 2 марта 1922 г., научной сотруднице Отдела по делам музеев Главнауки Наркомпроса РСФСР Е. С. Кропоткиной поручалось «заведование московским Новодевичьим монастырем как ценным художественно-историческим памятником в целом» и организованным там «музеем истории монастыря и связанной с ним эпохи Софьи Алексеевны» (Бойко. 2012. С. 102). 31 марта был подписан договор, по к-рому все здания мон-ря были взяты Отделом по делам музеев в аренду у жилищного отдела Московского коммунального хозяйства на 3 года. Мон-рь был объявлен Государственным историко-художественным музеем бывш. Н. м. м., его заведующей до нояб. 1925 г. оставалась Кропоткина.

Несмотря на приобретенный музейный статус, Н. м. м. не обошло стороной изъятие церковных ценностей, состоявшееся 3-5 апр. 1922 г.: было изъято «19 [пудов] 35 [фунтов] 2 зол[отника], бриллиантов 47 шт, алмазов 97 шт, сапфиров 61» (Московский Новодевичий мон-рь. М., 2012. С. 89), одновременно были арестованы противившаяся изъятию игум. Вера (Победимская) и 4 клирика Н. м. м. Игум. Вера проходила по 2-му Московскому процессу по делу «церковников» и обвинялась в изготовлении и распространении среди заселивших Н. м. м. рабочих фабрики № 1 Гознака воззвания в защиту РПЦ и «против уплотнения патриарха Тихона». У игумении были отобраны денежные средства и ценности на сумму 1,5 млн р. На открытом судебном процессе в нояб. 1922 г. игум. Вера заявила, что не сочувствует изъятию ценностей и наблюдать за этим не может. Она была осуждена по статьям 62 и 119 на 10 лет (освобождена в 1923).

В нояб. 1922 г. при музее, в помещении трапезной при больничной ц. во имя свт. Амвросия Медиоланского, был организован фонд предметов религ. культа, куда свозились раритеты из разных регионов страны. В 1923-1924 гг. были окончательно составлены описи, музейный материал размещен по 6 отделам: архитектуры, церковно-бытовых памятников, древлехранилище (бывш. ризница), икон и шитья, керамики, истории мон-ря и исторический отдел «Царевна Софья и эпоха стрелецкого бунта» (Бойко. 2012. С. 104-105). Также существовали б-ка и архив, в особое подразделение были выделены надгробные памятники и кладбище. В 1923 г. филиал музея был открыт в Зачатиевском мон-ре. В 1924-1925 гг. при музее создается отд-ние Гос. Музейного фонда для хранения предметов культа, музейных предметов, изъятых из ликвидированных церквей и мон-рей (до 1928 г. помещалось в ц. Успения Пресв. Богородицы, в «угловых палатах» и «сарае»).

Параллельно в 1922-1926 гг. на территории Н. м. м. продолжала существовать монашеская община: в 1924 г. в обители проживали до 180 монахинь, в 1925 г.- 145 (Бойко. 2012. С. 106-107). В 1929 г. была закрыта последняя церковь - свт. Амвросия Медиоланского. Часть зданий была отдана под различные нужды: в кельях разместили ясли, общежитие Наркомпроса, прачечные, в трапезной устроили гимнастический зал.

В 1926 г. музей в Н. м. м. был реорганизован в историко-бытовой музей, в к-ром хранилось собрание вещей XVI-XVII вв., преимущественно относящихся к эпохе стрелецкого движения. Постановлением от 30 сент. 1927 г. музей был передан из ведения Наркомпроса в ведение Московского отдела народного образования. В окт. 1929 г. музей был закрыт и вновь открылся в июле 1930 г. как Музей раскрепощения женщины. В сент. 1934 г. музей в Н. м. м. стал филиалом ГИМ. В 1939-1984 гг. в Н. м. м. жил и работал реставратор П. Д. Барановский.

В 1944 г. «Лопухинский корпус» и надвратная ц. Преображения Господня были переданы Московской Патриархии для размещения в них Богословского ин-та и пастырско-богословских курсов (Светозарский. 2012. С. 115-121). В дек. 1945 г. в ведение Московской Патриархии была полностью передана ц. Успения Пресв. Богородицы (освящена 29 дек.; см. ЖМП. 1946. № 1. С. 18-22) с трапезными палатами.

В послевоенные годы ГИМ принял участие в расселении жильцов (ок. 1 тыс. чел.), занимавших большинство зданий обители. Начиная со 2-й пол. 50-х гг. XX в. велись работы по комплексной реставрации архитектурного ансамбля Н. м. м. С 1964 г. при ц. Успения Пресв. Богородицы находится кафедра митрополита Крутицкого и Коломенского. В 1982 г. в зап. части трапезной палаты был устроен храм во имя св. блгв. кн. Даниила Московского (перенесен из «Лопухинского корпуса», где был устроен как домовый митр. Крутицким и Коломенским Пименом (Извековым; впосл. патриарх). В 1988 г. в ц. Успения Пресв. Богородицы был установлен иконостас из разрушенного в 1936 г. храма Успения Пресв. Богородицы на Покровке.

Возобновлением монашеской жизни Н. м. м. во многом обязан митр. Крутицкому и Коломенскому Ювеналию (Пояркову). На заседании Синода РПЦ 24 нояб. 1994 г. под председательством патриарха Московского и всея Руси Алексия II после подачи рапорта митр. Ювеналия было принято постановление, в к-ром, в частности, говорилось: «...в связи с завершением переговоров с генеральным директором Исторического музея А. И. Шкурко по вопросу совместного использования Новодевичьего монастыря благословить возобновление сестринской монашеской жизни в Московском Новодевичьем монастыре с поручением руководства вышеуказанной обителью Преосвященному митрополиту Крутицкому и Коломенскому Ювеналию, имеющему митрополичье подворье в данном монастыре». 27 нояб. 1-й игуменией возрожденного Н. м. м. была назначена внучка сщмч. митр. Серафима (Чичагова) - Серафима (Чёрная). Для духовных нужд сестер был передан храм во имя свт. Амвросия Медиоланского, в к-ром они могли совершать свое постоянное монашеское правило. 10 авг. 1995 г. патриарх Алексий II в сослужении собора архиереев и духовных лиц Москвы и Московской епархии провел первое после закрытия мон-ря богослужение в Смоленском соборе.

Развитию монастырской жизни в обители мешало отсутствие келий. Только в 1997 г. ГИМ выделил на эти нужды «Певческий корпус». При активном участии префекта Центрального окр. Москвы А. И. Музыкантского и др. к авг. 1997 г. удалось отремонтировать 1/3 корпуса и оборудовать кельи для 18 сестер, покои игумении также были размещены в крыле «Певческого корпуса». Весной 1999 г. были заселены кельи остальной части здания. В 1999-2000 гг. подворьем Н. м. м. являлась Зосимова во имя Святой Троицы и в честь Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» женская пустынь.

После смерти 16 дек. 1999 г. игум. Серафимы (Чёрной) определением Синода от 28 дек. по рапорту митр. Крутицкого и Коломенского Ювеналия игуменией Н. м. м. была назначена настоятельница Спасо-Бородинского жен. мон-ря Серафима (Исаева). В 2004 г. ансамбль Н. м. м. был внесен в Список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. В окт. 2006 г. патриарх Алексий II направил письмо в Росимущество для решения вопроса о передаче Н. м. м. Московской епархии, в ответ на к-рое Росимущество сообщило о возможности передачи в безвозмездное пользование РПЦ зданий обители. 27 марта 2007 г. патриарх составил обращение к Президенту РФ В. В. Путину по данному вопросу.

27 дек. 2007 г. по определению Синода (журнал № 113) настоятельница Н. м. м. Серафима (Исаева) была вновь переведена в Спасо-Бородинский жен. мон-рь, а на ее место была назначена настоятельница Казанского жен. мон-ря в с. Колычёве Егорьевского р-на Московской обл. мон. Маргарита (Феоктистова), возведенная 28 дек. в сан игумении митр. Ювеналием в ц. Успения Пресв. Богородицы Н. м. м. В 2009-2010 гг. в подклете четверика ц. Успения Пресв. Богородицы устроен крестильный храм во имя св. равноап. кн. Владимира.

5 янв. 2010 г. Председатель Правительства РФ Путин в ходе встречи с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом (при участии министра культуры РФ А. А. Авдеева и главы Росимущества Ю. А. Петрова) заявил, что в 2010 г. планируется «полностью освободить Новодевичий монастырь и передать его в ведение Церкви». 22 марта 2010 г. в своей резиденции в Чистом пер. Патриарх и руководитель Росимущества подписали договор о передаче архитектурного ансамбля Н. м. м. в безвозмездное бессрочное пользование Московской епархии РПЦ (ранее в этот же день он был подписан митр. Ювеналием и руководителем Территориального управления Росимущества в г. Москве А. С. Шестерюком). По распоряжению митр. Ювеналия от 10 июня 2010 г. в Н. м. м. был учрежден Церковный музей Московской епархии РПЦ. 6 мая 2012 г. Президент РФ Путин принял участие в церемонии передачи мон-ря древнейшего списка Иверской иконы Божией Матери, хранившегося с 1922 г. в ГИМ.

С началом нового этапа реставрации и приспособления зданий к нуждам мон-ря были сформулированы задачи церковно-археологических исследований Н. м. м., к-рый ранее не воспринимался как объект археологии. Раскопки там велись нерегулярно и по сути безрезультатно (Г. А. Макаров в 50-60-х гг. XX в.; А. В. Успенская в 1967 и 1975 гг.; А. Г. Векслер в 80-х гг. XX в.). С 2007 г. во время работ, связанных с вторжением в культурный слой Н. м. м., проводятся археологические исследования постоянно действующей экспедиции Ин-та археологии РАН под рук. Л. А. Беляева. Научные исследования носят охранный и предпроектный характер. Их результаты важны в академическом и практическом плане, т. к. дают возможность реконструкции отдельных утраченных сооружений и сохранения объектов культурно-исторического наследия.

В 2012 г. было принято решение о возрождении взорванной в 1812 г. ц. Усекновения главы Иоанна Предтечи в Новодевичьей слободе. В 2013, 2014 и 2015 гг. экспедицией Беляева были проведены археологические раскопки, в 2015-2016 гг. церковь возведена у вост. стены Н. м. м. (проект архит. И. В. Уткина), чин великого освящения храма провел Патриарх Кирилл 7 июля 2016 г. В подвальном этаже храма развернута церковно-археологическая экспозиция. Среди находок в Н. м. м.- многочисленные застежки и накладки переплетов (что свидетельствует об активном чтении сестрами книг; высокую грамотность насельниц подтверждает и массовое употребление владельческих надписей в быту, особенно на керамических сосудах); личные святыни, с нек-рым влиянием западнорус. иконографии, при этом сюжетно близкие московской традиции: крест с гравировкой и чернением, где распятие соединено с образом св. Никиты, что имеет сходство по стилю с гравюрами Букваря Кариона (Истомина); резной деревянный крест с распятием в высоком рельефе на фоне сплошной стены виноградных лоз, где видна связь с изделиями центральноевроп. резчиков. В изученных в некрополе резных надгробиях встречаются даты от Сотворения мира и от Рождества Христова, что также характерно для западно-правосл. книжников.

С 2014 г. в обители ведутся масштабные реставрационные работы (документация по этим работам подготовлена в 2012-2014). 26 июня 2017 г. Президент Путин подписал указ «О праздновании 500-летия основания Новодевичьего монастыря (г. Москва)» в 2024 г. В связи с этим с 2017 г. начался период активных археологических работ.

К 2018 г. численность насельниц Н. м. м. составляет ок. 30 чел.; подворьями обители являются храм в честь Успения Пресв. Богородицы в с. Шубине в городском округе Домодедово Московской обл. (с 1995) и храм во имя св. блгв. кн. Александра Невского в пос. Санатория им. Герцена Одинцовского р-на Московской обл. (с 2008).